его голосе? Несколько мгновений я продолжал молча сверлить его взглядом. Но он не врал. Он не мог мне врать. Значит, Виктор или его крёстный сделали выводы самостоятельно. И Джеффри Ланкастер как-то пересёкся с моим агентом. На самом деле, в этом не было ничего невозможного и даже удивительного: я искал клиентов среди богатых и знатных — тех, у кого были прихоти и кто мог их оплатить. Мой агент присылал мне всю информацию на e-mail. Мы очень редко встречались с ним лично, и он не знал ни моего настоящего имени, ни того, как именно я действую. И уж конечно, я сделал ему внушение, чтобы он не мог причинить мне вреда. Так что, Ланкастера на меня вывела логика и стечение обстоятельств. Но, тем не менее, он принадлежит к клану врага. И действовать нужно соответственно.
— Ладно. Покажи мне, что снится сейчас Джеффри Ланкастеру. Но не вводи меня в сон — я должен остаться «за кадром», как и ты. Мы просто посмотрим.
Анри мрачно посмотрел на меня, но ослушаться не мог.
Я увидел холм, густо поросший травой. И двух мужчин, сидящих рядом на его вершине. Одним из них был Джеффри Ланкастер. А вторым… какое занятное совпадение… наш «святой» Оливер.
— Столько лет прошло, и мы снова здесь, да? — Оливер улыбнулся и взглянул на Ланкастера.
Джеффри молча кивнул. По лицу его я видел, что он хотел бы многое сказать, но что-то ему мешает. После минутного молчания он не без труда, но произнёс:
— Ты стал священником, как и хотел. Ты счастлив, Оливер?
Тот взглянул на него и несколько мгновений молча смотрел, а потом отвернулся, так ничего и не сказав.
— Я бы очень хотел, чтобы ты был счастлив.
На этом всё исчезло, словно растворившись в серой мгле — видимо, Джеффри вошёл в стадию сна без сновидений.
«Занятно. Анри, ведь Оливер не был проекцией? Это был он сам».
«Да».
«Должно быть, их многое связывает, если они могут видеть один сон на двоих».
Сновидения вернулись. Теперь Джеффри стоял в коридоре, слабо освещенном, с крашеными стенами и потолком. В другом конце его появился Виктор, вернее, его образ, и поманил за собой. Джеффри побежал за ним, пытаясь нагнать:
— Виктор, подожди! — но безуспешно.
Завернув за очередной поворот, Джеффри остановился: впереди коридор заканчивался открытой площадкой с перилами и лестницей, спускавшейся куда-то вниз. На площадке стояли несколько рабочих и, кажется, спорили. Один парень отступал, прижимаясь к перилам, а несколько мужчин как будто обвиняли его в чём-то или угрожали.
Джеффри словно парализовало, но, всё же, он сделал шаг вперёд, и ещё один. Парень взглянул на него, и в этот момент кто-то из стоявших рядом его толкнул. Он покачнулся, взмахнув руками и пытаясь удержать равновесие… и рухнул вниз.
— НЕТ!!! — Джеффри бросился вперёд, сбежал по ступеням и склонился над телом. Явно мёртвым. Но телом уже не рабочего, а Оливера.
Всё резко исчезло — Джеффри Ланкастер проснулся.
«Возвращаемся, Анри».
Да, мне было, над чем подумать. Но кое-что я уже понял. Позволив Анри отдыхать, я пошёл в свою комнату и набрал номер телефона Ланкастера. Я не боялся разбудить его в такой поздний час — я знал, что он не спит.
«Да?»
— Джеффри Ланкастер?
«Он самый».
— Если Вас всё ещё интересуют сновидения на заказ, приходите завтра в шесть часов в кафе «Паяц».
«Хорошо, я буду».
— Приходите один. Иначе встреча не состоится.
Я положил трубку. Я почти не сомневался, что он придёт. И, судя потому, что он не задал лишних вопросов, он знал, с кем встретится.
VII. ВИКТОР. ПОЗНАВАЯ ДРУЗЕЙ И ВРАГОВ
Под утро Жасмин всё же заснула. Я сидел рядом, пытаясь понять, кто я для неё и кто она для меня. Кто она вообще? Меньше, чем за сутки, мы стали близки. Ведь стали? Она знает обо мне такое, что до сих пор не знал никто, кроме моих опекунов. Но на самом деле, мы почти не знакомы. Да, она рассказала о себе. Совсем немного. Это она читает меня, как открытую книгу — не я её. Могу ли я ей доверять? Уже ведь доверился. Стоило ли?
От этих мыслей мне стало не по себе. Я не хотел думать так о Жасмин. Но почему? Влюбился? Можно ли так назвать ту симпатию и интерес, что я испытывал к ней?
Я вглядывался в бледный овал её лица, длинные тёмные ресницы, скрывавшие… такие удивительные глаза. Я никогда раньше не видел таких глаз — пронзительных и в то же время мягких. Да, они видят тебя насквозь; но не судят, а сострадают. Правда, в тот момент, когда загораются гневом — они жгут немилосердно. Её губы кажутся такими мягкими. Я хотел бы их коснуться. Даже наедине с самим собой мне стало неловко от этой мысли. Может быть, потому, что я смотрел на неё, спящую, без её разрешения, украдкой. Но ведь я ничего такого не делаю. И спала Жасмин одетой.
Её лицо дрогнуло и приобрело потерянное выражение. Ей явно что-то снилось. Это шанс для меня узнать её получше. Мгновение поколебавшись, я прилёг рядом, закрыл глаза и вошёл в её сон.
— Уродка! Ты подслушивала? И подсматривала? — стервозного вида старшеклассница орала на Жасмин, а та зло, но при этом растерянно смотрела на неё:
— Ничего такого я не делала! Больно надо.
— Тогда откуда ты всё знаешь? Откуда? Ты просто мерзкая ведьма!
Жасмин опустила голову. А когда подняла её снова, вместо девчонки рядом с ней стоял высокий темноволосый мужчина с сединой на висках, мягко и печально глядя на неё. Жасмин точно так же взглянула в ответ:
— Папа. Почему ты мне ничего не сказал? — в голосе её была нежность и горечь, — Почему не объяснил, как жить с этим?
— Бойся Этьена де Сен-Клера. Не смотри в его глаза и не слушай, что он говорит, — голос её отца звучал безжизненно, механически. И сам он стал похожим на куклу.
— Отец, — Жасмин хотела его обнять, но он рассыпался на мелкие осколки. Жасмин стояла, потерянная:
— Бояться его? Но кто он, Этьен де Сен-Клер?
— Кто я? — мягкий обволакивающий голос.
Этьен?! Нет, всего лишь его проекция — образ из подсознания Жасмин. Но она-то об этом не знает, не осознаёт.
Откуда-то сверху опустились верёвки и обвили запястья и колени Жасмин; она повисла на них, словно марионетка. Этого я не мог допустить. Усилием воли изменил ландшафт на песчаный морской берег. Верёвки, подвесившие Жасмин, исчезли, и она рухнула в мои объятья.
Я